Стараюсь отстраниться от недавних ощущений, сосредоточить мысли на дальнейших планах, но получается плохо. Как будто та, что заставляет меня все это чувствовать, передо мной. Но в этой комнате никого, кроме меня и Пенелопы, нет. Встречаюсь с ней взглядом, но она почти сразу отворачивается и отходит от кровати.

Когда вообще уснул? Секс, пылкий и жаркий еще как помню, на спине с одной стороны остались следы от ее ногтей. Губы болят, так сильно она их зацеловала. Хочу ее снова, мне мало тех нескольких раз в ванне и парочке на кровати. Это желание здорово встряхивает, не давая думать о лишнем и прошлом. Потом обязательно продолжим, сначала разберемся с насущным. Судя по свету за шторами, уже полдень.

Жена уже одета в теплые черные брюки и коричневый свитер, теплая толстая куртка висит на спинке стула перед письменным столом. Пенелопа садится на стул и быстро заканчивает писать что-то на листе бумаги.

– Нам пора уходить, Иван скоро принесёт камни, – бросает она, не поворачиваясь.

Холод в ее словах заставляет напрячься. Для нее это всего лишь секс? Мимолетное удовольствие? А эта ли девушка ревела на моей кровати, когда я только хотел ее напугать? Сжимаю волосы до боли, а затем делаю вид, что мне нет дела до ее чувств. Одеваюсь, как и она просто и без излишеств. Помогаю надеть ей куртку, хочу приобнять со спины, но она резко вырывается.

– Пенелопа? – пытаюсь скрыть свое раздражение ее поведением, но получается плохо. Не дает даже приблизиться к себе, предупредительно выставив руку перед собой. Что с ней происходит? Делаю шаг к ней, но в дверь стучат, не остается ничего иного, как открыть ее. Красная Стрела с весомым мешком пожаловал, так сказать "вовремя".

– Ну, как? Хорошо провели время? – подмигивает мне отморозок.

– Принес? – переходит сразу к делу Пенелопа.

Бандит отдает ей мешок, она заглядывает внутрь, а потом достает изнутри горсть бриллиантов. А я просто лишаюсь дара речи, все слова буквально замерли на губах. Это же огромное состояние! С моим, конечно, не сравнится, как и с состоянием любого другого наследника древнего рода, но для безбедной жизни в собственном замке явно хватит. Откуда у нее столько денег? Прячет этот мешок в рюкзак на спине, откуда она его взяла?

– А твоя часть сделки? – напоминает о себе главарь.

– Держи, – она отдает ему ту самую бумагу в конверте, он сразу же перечитывает ее, – надеюсь, ты не используешь это во вред.

– Надейся, – говорит с иронией этот урод и выходит в коридор, спрятав бумагу во внутренний карман пиджака.

Жена первая покидает комнату, не удостоив меня взглядом. Почему меня это задевает? Что с ней творится? Все же было хорошо, даже больше. Кажется, я точно перестал понимать женщин, если вообще их понимал когда-нибудь. Спускаюсь за ней по лестнице и хватаю за руку, не обращая внимания на её попытки вырваться.

– Пенелопа, надеюсь, ты одумаешься и ещё вернёшься в нашу семью. Твои таланты просто бесценны, так что береги себя, – прощается с нами Красная Стрела и почти сразу уходит.

Входная дверь открывается перед самым нашим носом, здоровый верзила пропускает внутрь низкого гнома. Поспешно натягиваю капюшон, пряча лицо от вошедшего. Что в подобном месте забыл Рагнар Рыжий, брат короля гномов? Кажется, Пенелопа тоже узнает его, отчего ещё быстрее пытается выйти и тащит меня за собой. Только на улице, в толпе на черном рынке, слегка успокаивается и отпускает мою руку. Силой возвращаю себе её ладонь, а затем вообще прижимаю к себе за талию, несмотря на то, что вырывается. Она не будет больше играть со мной, ни одна женщина не будет играть со мной! Если моя, то значит моя и ничья больше. Хочу сказать ей об этом, но не говорю. Целую в затылок, прислоняюсь лбом к макушке и не говорю ни слова. Затихает, успокаивается, но я больше не ощущаю ее чувств как прежде.

Часть 23. Муж Синей Ведьмы, имя во сне и посещение банка.

Часть 23. Муж Синей Ведьмы, имя во сне и посещение банка.

Пенелопа

Очень много лет я мечтала избавиться, даже убить, только одного человека. Моё желание было столь сильное, что я искренне верила: в нужный момент я не буду сомневаться и осуществлю его. Мне казалось, это так просто – убить кого-то, переступить черту, чтобы спасти своих близких.

«Все, что я делаю – ради них и их блага!» – говорила себе я, повторяла и повторяла.

Я – нищенка, и у меня за спиной целое состояние, но эти деньги мне не нужны. Ни одежда, ни украшения или власть, что они несут. Деньги нужны исключительно для одного, чтобы стать инструментом, который должен все исправить. В столицу я приехала с парой медяков за душой, из нее уеду с целым состоянием. Я не воровала эти деньги, вообще ничего из заработанного тяжелым трудом на себя не тратила. Ни медяка, всегда жила только на часть стипендии и крутилась, как белка в колесе, чтобы заработать. Это не жажда богатства, это откуп. Не для Провидицы, для родителей и сестер. Способ начать новую жизнь с этими деньгами, но уже где-то очень далеко от нашей деревеньки и влияния ведьмы. Эти деньги – всё, чего стоит моя жизнь, надежда и мечта о спокойной жизни с родными. Мне казалось, для этой мечты я готова на все, в том числе и на убийство. Но когда от моей руки действительно умер человек, уже так не считаю. Я не хотела его убивать, эта мысль проскользнула в моем сознании, когда его мерзкий язык прошелся по моей щеке. Это пламя окружило меня, делая то, что никто и никогда не делал для меня раньше – защитило, но не подарило покой. Вокруг все было синим, таким холодным. Запах палёной кожи в воздухе, так что дышать невозможно. Трупы сгорают до пепла, я убила одного, он четверых. Мы лишили людей жизни, и это так чудовищно. Огонь больше не греет меня, холод внутри слишком силен. Все человеческое во мне как будто умирает. Как же знакомо мне это чувство, словно снова приняла то зелье, но возможно, это я просто стала бесчеловечной.

Пощёчина отрезвляет, избавляет от лишних мыслей и от самого наказания. Прекращаю все это, пообещав Ивану желаемое – рецепт зелья, лишающего любого магии на короткий срок. Я не создавала его, пока оно мне само не понадобилось, как бы сильно он не просил. В его руках это зелье – оружие, и я отдаю рецепт за нашу свободу. Хотя проще убить их всех, это было бы наилучшим выходом. Он соглашается, потому что предлагаю ему не уже готовое зелье, а его рецепт. Лишь идиот или полностью отчаявшийся зельевар отдаст свой рецепт кому-то, это же золотая жила! Моя заживляющая мазь, точнее ее ранняя версия, рецепт которой я продала ворчливому гному, принесла мне жмени три этих камушков. Однако, боюсь, Ивану этот рецепт нужен в других целях, продавать и делиться им он не будет.

Только оставшись наедине с магом, могу расслабиться. В моей душе такой жуткий холод, он не дает мне дышать, не дает думать и отвечать.

Хочу тепла, согреть свое сердце. Хочу, чтобы кто-то сказал мне, что я не виновата. Хочу, чтобы это сделал он. Пытаюсь рассказать ему все, всю правду о себе и своей убогой жизни, но он не слушает, обвиняет во лжи. Мне так тяжело было решиться поговорить с ним на чистоту, даже решиться попросить помощи, раз уж мы в одной лодке, но он не стал меня слушать. Уговариваю себя, что это не задевает, просто в какой-то момент ошибочно стала ожидать от него немного больше, чем от остальных. Холод внутри никуда не исчезает, он буквально убивает меня, выжигает все чувства.

Хочу тепла, обычного человеческого тепла, а то мне уже кажется, что превращаюсь в Провидицу, ничто не трогает меня за душу. Если она, конечно, вообще еще у меня есть? Горячая вода обжигает кожу, но не согревает меня, огонь появляется вслед за ней и пар заполняет ванную, не давая дышать. Огонь гаснет, потому что я этого хочу, а не потому, что вода гасит его. В какой-то момент все для себя решаю и, будь я немного слабее, пошла бы совсем на другое коварство.

Выхожу из душа, чтобы сказать ему правду, пускай кричит, пускай не понимает. Мне плевать, моя душа уже почти не страдает. Я не попрошу – потребую, чтобы он помог мне убить ее. Потому что он должен мне, а не потому, что мы связаны. Но едва выхожу за дверь, понимаю, что у меня нет права требовать. Он уже сделал для меня слишком многое – по сути, мы квиты. Хотя нет, я ему еще должна, все время буду должна.